* * *
Во всём быть докой,
Всё обнять, —
Нам не даётся Богом.
И одновременно нельзя
Идти по всем дорогам.
* * *
Тревожная тишина,
Пугает тебя она.
Свечи в храме ночи.
Смотрит ночь и молчит.
ЧЁРНЫЕ ДЫРЫ
Не подозреваем,
Сила в них взрывная.
Разрывают звезды,
Их глотают пламя...
Мы зеваем. Поздно.
Телевизор с нами.
* * *
Зачем таланту надмеваться,
Ну, написал хороший стих.
А если глубже разобраться,
То преимуществ никаких.
И лишний раз посмотрят косо,
А так же обожмут в рубле…
С талантливого больше спроса
На небесах и на земле.
* * *
Часы настольные — как месть,
И мне они напоминают,
Что все земные сроки тают,
И что все тяжче годы несть.
Плотнее окна занавесь
И думай только о хорошем,
Что принят ты, а не отброшен,
И много легче будет здесь.
* * *
Вот раннее утро неясное –
Глаза протирать как раз,
Отчётливо пение бекаса –
Так крыльями блеет бекас.
Настроила уши выжлица,
В рогоз бы ей дёру дать.
А блеяние ясно слышится,
Но птицы вверху не видать.
* * *
Ночью стволы ночные
Сколько ты их ни три, –
Словно трубы печные –
Если смотреть изнутри.
Полностью вымокли спички.
Сволочь комар на носу.
Нет, не привыкнешь к привычке –
Ночь оставаться в лесу.
* * *
По сухому, по веретью.
Скоро Западу зареть.
По трясине… обмереть тут…
А идти-то надо ведь.
Даже пусть служил в Морфлоте,
Весел был, на подвиг лих…
Находить проход в болоте –
Удовольствий никаких.
* * *
Июль загажен комарами,
Укусам потеряли счёт.
Мы этими сыты дарами,
Но нам их поддают ещё.
Ах, что за прелесть дни живые! –
Морошка, прочие дары,
Лучи, цветочки луговые…
А к ним – вот эти комары.
* * *
Месяц колышет воду,
Или наоборот,
Ночи сентябрьской одурь
Тёплой тропинкой идёт.
Звёздам на небе тесно,
Небу тесно от звёзд.
Через кусты если –
Сыростью, значит, оброс.
Утром будет туманно,
Всё незнакомо опять.
Утром будет обманно –
Можно в лугах заплутать.
* * *
Жизнь земная – форма это –
Ночи тёмной, красок света.
Где-то в глубине вселенной
Тоже жизнь, но в форме энной.
* * *
Над лесом зорька разлилась,
Куда ещё алей.
Не выспалась ночь мая всласть –
Мешал спать соловей.
Мешал спать бедной ей бел цвет,
Вод говорливых весть.
Условия другого нет
Весенней ночи здесь.
* * *
Драпировка туч плотна,
Серый неуём,
Всем хватает полотна –
Аж по окоём.
Не отбросить, не порвать,
Всё без перемен.
Серая приходит рать
Брать округу в плен.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.